Шёл я как-то раз… - Геннадий Карпов

Вася тяжело вздохнул, налил и молча выпил. Пауза затягивалась, а он терпеть не мог молчать:

– Четверых разом! И ему противно! Подавай одну, но волосатую. Какая разница? Потом ты волосы эти будешь в супе находить, на полу, они дырку в ванне забьют. Придёт сантехник, натопчет грязи, а она потом будет пол мыть, некрасивая, растолстевшая, с вонючей тряпкой. Рядом три дочки с тёщей голодные на Луну воют. Денег нету. Этот ад называется семейным счастьем, – Вася глянул на пригорюнившегося друга, подумал и решил не гадить в чистую душу: – но ты – романтик. А это хорошо. Будь, Валя, таким, пока сможешь. Скурвиться всегда успеешь. А эти дуры пусть смеются! Наплюй! Найдёшь себе ещё свою, в яблоках! Какие твои годы! Ты – парень шустрый. Надо же: четверых! Это мне торопиться надо. Кончу институт, пойду мастером на рудник и в последний раз женюсь на какой-нибудь старой дрыгалке. Но обязательно заведу молодую любовницу!

– Так и женись сразу на молодой!

– Сразу видно, что опыта семейной жизни у тебя нет. Молодая жена – это же кошмар! Дура полная! У неё танцы на уме, тряпки, веселье, мужики. А жена должна дом содержать, с умом деньги тратить, детей воспитывать. Чтоб муж пришёл с работы, а всё помыто, постирано, дети здоровы, никаких любовников. Диван, газеты, телевизор. Господи, тоска-то какая! Я бы две жены завёл, да законы у нас дурацкие. Везде невезуха. А он сразу четверых! Почему я не лыжник?

– Вась, а ты как с женщинами знакомишься? – попытался отвлечь от горькой темы Валя друга.

– Ну, – деловито начал тот, – в этом деле одного рецепта нет, подход творческий. Болтать надо больше, себя хвалить, их хвалить в наглую. Они это любят. Они же дуры все за редким исключением. Чем ты наглей, тем больше у тебя шансов. Бриться надо всегда. С такой рожей, как сейчас, допустим, тебе только с вокзальными бичёвками знакомиться. Вот ты – лыжник. Бежишь по лесу. Увидел длинноволосую, от которой яблоками за версту несёт – хлоп ей лыжей по жопе! Она – хлоп тебе в лоб. Слово за слово, так и познакомитесь. А под лежачий камень коньяк не течёт. Давай я тебя с Маринкой из второй группы познакомлю. Весёлая девчонка, волосы – до самой задницы. Насчёт яблок врать не буду, близко я её не нюхал ещё. Хотя, тебе она не подойдёт. Ты – романтик, а она – вертихвостка. Целка на левое ухо, как моя бабушка выражается. Твоя мама как увидит её, так умрёт на месте вместе с папой.

– Папа не умрёт, – угрюмо вставил Валя.

– А по большому счёту, жениться надо на пятилетней сироте! Родственников нет. Воспитал её как надо, волосы отрастил, яблоками намазал – и вперёд! Только на худой не женись! Дело вкуса, конечно, но представь: лежит в кровати мумия иссохшая и мосалыгами шевелит. Какой тут супружеский долг! Не помереть бы от ужаса до первых петухов!

Валя, слушая дружеские советы, начал клевать носом. Они выпили по последней «За волосы на всех местах!», вышли покурить, заодно проверили, не упёр ли кто говно, и в одних трусах уснули, чтобы каждый час, почти не просыпаясь, одевать на себя в строгой очерёдности заранее приготовленные рубахи, штаны и носки, а посреди ночи вставать, кто вперёд замёрзнет – а это был неизменно Валя, – растоплять печь с вечера наструганными щепками. Отдых продолжался.

Двадцать девятого января тронулись в обратный путь. За день перед этим наготовили гору дров, навели порядок, написали благодарственное письмо хозяевам, развесили по местам драные кули. Упаковали рюкзаки. Поскольку почти всё было съедено, выпито и выстрелено, то наверх положили по паре хороших поленьев для динамитки. Рюкзаки были невесомые, что безумно радовало. Взяли с собой по банке тушёнки и сухарей, решив идти без остановок, чтоб не тратить время на разжигание костра.

Перед уходом на Валю села муха:

– Смотри-ка! Оттаяла! Поздненько спохватилась, милая! Завтра в этой квартире будет не теплее, чем на улице.

– Пошли! Одень муху теплее и подпирай дверь. Заметь: на тебя села. Кто засранец? Ну, с богом! Рюкзак на плечи, язык сверху и до станции бегом.

Валя незаметно положил ужаснувшуюся муху Васе на шапку и пошёл подпирать поленом двери.

Поезд отходил в час ночи. Они забрались на перевал в девять утра, свалились в другую покать, и не успели вспотеть, как были у динамитки. Бросили под нары дрова, покосились на яму, где ночевали, наконец нормально просерились и пошагали дальше. Идти было – одно удовольствие. За эту неделю не выпало ни одной снежинки и их лыжня была как новая, только твёрже. Дорога после перевала шла всё время под гору, рюкзак не давил плечи, и Валя смог по достоинству оценить красоту пейзажа.

– Какие места! Сюда бы туристов возить, на лыжах кататься, канатных дорог понавесить. Не хуже Альп!

– Тут вместо гостиниц лагерей настроили, а зэки лес валят. Железную дорогу сделали после войны, и как начались на ней беды с Кошурникова, Стофато и Журавлёва, так по сей день не кончились. Тут сроду канатку не повесят. Автомобильную-то дорогу сделать не могут. Может, оно и к лучшему, а то и здесь природу испоганят. Куда ходить будем с тобой?

Километры давались легко, шли без перекуров, настроение было отменное.

– Вась, как ты думаешь? Медведь выберет того, кто пожирнее и медленно бегает или шустрый набор костей?

– А у меня зато ружьё, а у тебя одна пукалка.

– Чем такое ружьё, так уж лучше пукалка.

Не утруждая мозги сложностью диалогов, товарищи шли до трёх часов, потом открыли банку тушёнки, но та смёрзлась и была малосъедобной. Тогда, нисколько не расстроившись, насыпали в карманы сухари и пошли дальше, хрустя на всю округу и презирая местных шатунов. В связи с едой Вася вспомнил забавный случай про повариху.

ВАСИН СЛУЧАЙ

Была у нас в отряде однажды повариха, старая зэчка. Звали её Аделаида, но мы её в Долбаиду перекрестили. Таких, после зоны, в геологических партиях много, кстати говоря. Устраиваются рабочими, горняками, поварами; лето перекантуются, деньжат подзаработают, а осенью кто – куда. Так вот, эту кадру никто у нас не пёр. Кого переть – восьмая ходка! Из прожитых пятидесяти лет тридцать – на зоне. Терпела она, терпела, потом стала готовить всё хуже, а потом и реже. Мужики держатся. И тогда она пишет заявление: «Прошу уволить меня по собственному желанию, потому что тут меня никто не чирикает». Смех смехом, а в тайге отряду без повара тяжко. Семёнов, наш начальник, собирает мужиков и ставит ультиматум: или чирикайте, или сами марш на камбуз! А кому охота на камбуз? Составили график ночных дежурств. Вот где был ухохон! «Петь, подежурь за меня! Мне завтра в маршрут. Банку сгущёнки дам». «Банки мало. Две». «Хоть три, только выручи».

Два месяца так прожили, дружной семьёй. А в конце сезона она на этом графике расписалась и всем отметки за четверть поставила. Я в троечники попал. Но были и отличники.

Конец ознакомительного фрагмента.